Неточные совпадения
Ввечеру
подавался на стол очень щегольской подсвечник из темной бронзы с тремя античными грациями, с перламутным щегольским щитом, и рядом с ним ставился какой-то просто медный инвалид, хромой, свернувшийся на
сторону и весь
в сале, хотя этого не замечал ни хозяин, ни хозяйка, ни слуги.
К Самгину подошли двое: печник, коренастый, с каменным лицом, и черный человек, похожий на цыгана. Печник смотрел таким тяжелым, отталкивающим взглядом, что Самгин невольно
подался назад и встал за бричку. Возница и черный человек, взяв лошадей под уздцы, повели их куда-то
в сторону, мужичонка подскочил к Самгину, подсучивая разорванный рукав рубахи, мотаясь, как волчок, который уже устал вертеться.
Он подошел, взял ее за руку и поцеловал. Она немного
подалась назад и чуть-чуть повернула лицо
в сторону, так, что губы его встретили щеку, а не рот.
Только что начался осенний ход кеты. Тысячи тысяч рыб закрывали дно реки. Иногда кета стояла неподвижно, но вдруг, словно испугавшись чего-то, бросалась
в сторону и затем медленно
подавалась назад. Чжан Бао стрелял и убил двух рыб. Этого было вполне достаточно для нашего ужина.
Ровно и страшно бились козаки. Ни тот, ни другой не одолевает. Вот наступает Катеринин отец —
подается пан Данило. Наступает пан Данило —
подается суровый отец, и опять наравне. Кипят. Размахнулись… ух! сабли звенят… и, гремя, отлетели
в сторону клинки.
Против ворот [Въезд во двор со
стороны Тверской, против Обжорного переулка.] Охотного ряда, от Тверской, тянется узкий Лоскутный переулок, переходящий
в Обжорный, который кривулил к Манежу и к Моховой; нижние этажи облезлых домов
в нем были заняты главным образом «дырками». Так назывались харчевни, где
подавались: за три копейки — чашка щей из серой капусты, без мяса; за пятак — лапша зелено-серая от «подонья» из-под льняного или конопляного масла, жареная или тушеная картошка.
Слышен собачий визг. Очумелов глядит
в сторону и видит: из дровяного склада купца Пичугина, прыгая на трех ногах и оглядываясь, бежит собака. За ней гонится человек
в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке. Он бежит за ней и,
подавшись туловищем вперед, падает на землю и хватает собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: «Не пущай!» Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа.
Я увидел своими глазами причину, от которой происходит этот обман: коростель кричит, как бешеный, с неистовством, с надсадой, вытягивая шею,
подаваясь вперед всем телом при каждом вскрикиванье, как будто наскакивая на что-то, и беспрестанно повертываясь на одном месте
в разные
стороны, отчего и происходит разность
в стиле и близости крика.
Когда ему сообщают что-нибудь по делу,
в особенности же секретное, то он всем корпусом
подается вперед, причем мнет губами, а глазами разбегается во все
стороны, как дикий зверь, почуявший носом добычу.
Куда ступить, куда
податься, куда поставить ногу и
в какую
сторону повернуться, — неизвестно.
— Вот и порешили с человеком, — медленно заговорил Коновалов. — А все-таки
в ту пору можно было жить. Свободно. Было куда
податься. Теперь вот тишина и смиренство… ежели так со
стороны посмотреть, совсем даже смирная жизнь теперь стала. Книжки, грамота… А все-таки человек без защиты живет и никакого призору за ним нет. Грешить ему запрещено, но не грешить невозможно… Потому на улицах-то порядок, а
в душе — путаница. И никто никого не может понимать.
В самом начале он чуть было не наткнулся на несчастную клячу «фиакра» и, проходя мимо, поднял локоть, чтоб ударить ее по морде; но так как ему лень было
податься в ее
сторону, то удар чуть-чуть только задел клячу, а она,
в свою очередь, не сочла нужным выразить чем-либо свое негодование.
Туловище Прошки по инерции
подавалось в ту же
сторону; затем взлетала и шлепалась другая рука, и опять туловище поворачивалось
в сторону размаха.
Он мог
подаваться, особенно после событий 1861–1862 годов,
в сторону охранительных идей, судить неверно, пристрастно обо многом
в тогдашнем общественном и чисто литературном движении; наконец, у него не было широкого всестороннего образования, начитанность, кажется, только по-русски (с прибавкой, быть может, кое-каких французских книг), но
в пределах тогдашнего русского «просвещения» он был совсем не игнорант,
в нем всегда чувствовался московский студент 40-х годов: он был искренно предан всем лучшим заветам нашей литературы, сердечно чтил Пушкина, напечатал когда-то критический этюд о Гоголе, увлекался с юных лет театром, считался хорошим актером и был прекраснейший чтец «
в лицах».
Большая зала, блестящий паркет, старинные портреты по стенам,
в углу мраморный бюст Толстого. Длинный стол. Во главе его, на узкой
стороне, села Софья Андреевна, справа от нее, у длинной
стороны, Лев Николаевич. Прислуживали лакеи
в перчатках. Льву Николаевичу
подавались отдельно вегетарианские кушанья.
В борьбе много самых разнообразных приемов, более слабый легко может сшибить более сильного. Можно даже сшибить самым легким прикосновением руки: сильно размахнешься правой рукой, — противник машинально
подается телом навстречу удару, но удара ты не наносишь, а левой рукой с противоположной
стороны чуть его толкнешь — и он слетает.
В сторону эстрады заглянула было
в большую залу и Анна Серафимовна, но сейчас же
подалась назад.
Лицо Беспалова становилось все бледнее и строже. Он переступил с ноги на ногу, немного,
подался к брустверу и стал рассеянно смотреть
в другую
сторону. Резцов понял: справа и немного сзади, из занятой японцами деревни, к часовому пристреливались. Новая пуля с сердитым, прерывистым жужжанием рикошетом перелетела через окоп.
Знаменитый фланговый марш состоял только
в том, что русское войско, отступая всё прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно
подалось в ту
сторону, куда его влекло обилие продовольствия.